Корабль Иштар - Страница 107

107

— И что стало с третьим выигравшим? — прошептала Ева.

Консардайн дрожал. На лбу его выступил пот.

— Послушайте, Консардайн, — сказал я, — вы говорили, что не любите быть дураком. Не любите, когда вас обманывают. Допустим, Сатана колоссально одурачил вас… и всех остальных. Что тогда?

Я видел, с каким усилием он сдерживает себя. Меня это испугало. В конце концов, у меня не было ни малейших доказательств того, на что я намекал. И если Консардайн решит, что я сознательно обманываю его…

Но я не обманывал. Сомнения, возникшие у меня, были вполне законны. Сатана прятал руки. И про несчастья, постигшие победителей, знал Консардайн, не мы.

— Баркер, — повернулся он к Гарри. — Вы видели механизм, который, по словам Киркхема, выбирает сверкающие следы? Отвечайте! Так ли все, как он говорит?

Баркер стиснул руки, посмотрел жалобно на них, потом на меня и Еву. Раз или два сглотнул.

— Отвечайте! — приказал Консардайн.

— Помоги мне Господь, — Гарри в отчаянии повернулся ко мне. — Капитан, никогда я жизни я так не хотел солгать. Хотел бы сказать, что не видел. Или, что механизм не руководит этими проклятыми следами. Но, помоги мне Господь, мисс Демерест, я видел механизм. И он работает действительно так, что выбирает отпечатки, доктор Консардайн! Как он говорит, так механизм и действует!

Ну что ж. Очевидно, моя теория разбита. На мгновение я понадеялся, что маленький человек будет дипломатичен. Допустим, скажет, что не видел. Но я не мог отказать ему в праве говорить правду. Если он этого хочет.

— Все в порядке, Гарри, — весело сказал я. — Мы ведь добиваемся правды. Сказанное вами решает дело, я думаю.

— Я хотел бы солгать, капитан, — он почти рыдал, — но, дьявол, я не могу.

Я неожиданно заметил, что Консардайн ведет себя странно. Не похоже, что бы его вера в Сатану вернулась и укрепилась. Он казался еще более встревоженным.

— Баркер, — сказал он, — вам лучше идти. Я провожу капитана Киркхема в его комнату.

Гарри скользнул к одной из стен. Он жалко поклонился нам. Панель открылась, он исчез. Консардайн повернулся к нам.

— Теперь, Ева, — заговорил он, — я скажу то, ради чего пришел сюда. Я говорил, что думал о вас. Много думал. И хотел спасти вас от Сатаны. У меня было предложение. Идею заимствовал у Шекспира. Помните уловку, при помощи которой честный священник хотел соединить Джульетту и Ромео и провести их враждующие семьи?.. Их Сатану, в некотором роде.

— Напиток, выпив который, она будет похожа на мертвую, — прошептала Ева.

— Совершенно верно, — кивнул Консардайн. — Нечто подобное я готов был предложить вам. Используя свои медицинские познания, сделать так, чтобы ваше здоровье, красота, дух, которые так привлекают Сатану, поблекли — временно. Поставить вас в такое положение, которое сделает невозможным, по крайней мере в ближайшем будущем, его личные виды на вас. И держать вас в таком состоянии, пока он не найдет подходящую замену для своих интересов… или пока не случится что-нибудь еще.

Конечно, это рискованно. Очень рискованно для вас, Ева. Ожидание может быть долгим… Я могу оказаться не в состоянии вернуть вам то, что отобрал. Но вы могли бы предпочесть риск… рукам Сатаны. Я хотел предоставить вам решение.

— Хотели? — У Евы перехватило дыхание. — Я рискну. О, доктор Консардайн, это выход.

— Неужели? — жестко спросил он. — Я так не думаю теперь. Если вы помните, в оригинале, из которого я почерпнул идею, план потерпел неудачу из-за Ромео. Я не знал о его существовании.

— Я не совсем… не совсем вас понимаю, — сказала Ева.

— Дитя, — он взял ее руки, — вы хотите отказаться от возлюбленного? Никогда не видеть его, никогда не разговаривать, не переписываться? Не недели и месяцы, а годы? Убить свою любовь к нему и жить одними воспоминаниями?

— Нет, — прямо ответила Ева и покачала своей кудрявой головой.

— И даже если бы вы убедили ее, Консардайн, как вы думаете, что бы я стал делать? — одно это предположение зажгло во мне негодование и упрямый гнев. — Сложу руки, подниму глаза к небу и покорно прошепчу: «Да будет воля твоя» Нет, не я!

— Я никого не убеждаю, — спокойно ответил он. — Только указываю, что это единственный возможный выход. Если бы я проделал то, что предложил Еве, что бы получилось? Лечил бы ее некоторое время так, чтобы Сатана убедился в неудаче лечения. Тогда он бы удалил ее куда-нибудь, и ее лечили бы другие врачи. Симптомы нельзя подделать. Они должны быть реальны. Не я один представляю медицинское братство в окружении Сатаны. Среди его подданных несколько высококлассных специалистов. И даже если бы их не было, он смог бы их нанять. И наймет, если только не убедится, что болезнь матери означает неизбежную слабость потомка. Простите, дитя, что говорю прямо, но сейчас не время ходить вокруг да около.

Специалистов я мог бы обмануть. Обвести вокруг пальца. Я был очень хорошим… — он помолчал, вздохнул, — ну, неважно. Но Сатана избрал вас, Ева. И он так легко от вас не откажется. Если бы вы нужны были ему только как женщина, было бы гораздо легче. Но вы для него гораздо больше. Вы должны родить ему сына. Как он не доверяет мне, но по одному моему слову он от вас не откажется. Ему нужно будет убедиться, вне всякого сомнения… и в этом заключается опасность для вас… и, может быть, смерть.

Он помолчал, с жалостью глядя в ее обеспокоенные глаза.

— Слишком большой риск, — сказал я. — Сначала я попробую по-своему, Консардайн.

107